Только-только открыв глаза, она поняла: сегодня что-то произойдет. И это что-то будет наверняка очень важным. В окно улыбалось зимнее солнце, и эта улыбка вселила в нее надежду, которой так не хватало в последние дни и месяцы. Напевая арию из оперы, она весело собиралась на работу. "Наверное, хорошее настроение в связи с приближающимся праздником", — подумала она. — Как-никак Новый год. А в Новый год сбываются самые неожиданные желания и мечты".
Желание у неe было одно. Но большое. Каждый понедельник она смотрела передачу "Жди меня", плакала, не скрывая слез, видя, как радуются встрече после долгой разлуки люди, и с замиранием сердца ждала, что вот-вот покажут человека, которого она ищет вот уже несколько лет. Каждый день она заходила на сайт этой передачи, искала свою заявку, но сухое "сообщений по этому случаю нет" встречало ее своей непроницаемостью.
Иногда она переставала верить, но боялась признаться в этом даже самой себе.
И тогда она доставала старые письма, перечитывала, и вера появлялась опять. Ведь он писал: "Я вернусь, по-другому нельзя. Главное, что есть ты у меня".
И она ждала. Ждала и верила, что в один прекрасный день он обязательно вернется. Иногда она молилась, чтобы он забыл ее, женился, растил детей. Пусть будет так, шептала она, лишь бы жив. Лишь бы не случилось с ним ничего, лишь бы не встретились плохие люди на пути, не пошатнулось здоровье. Пусть забыл, пусть потерял адрес, который знал наизусть. Пусть предал, посчитав пустыми обещания, ведь детьми были тогда еще, может, другая встретилась на пути. Только бы не... дальше думать она боялась, и слово это страшное произнести не могла ни вслух, ни про себя.
Память чётко рисовала его образ. Любимый и далекий образ. Юным, веселым и шумным она его помнила. Знала, догадывалась, что годы наверняка изменили его, но никак не могла представить его взрослым мужчиной, а только мальчишкой, который так весело, только для нее улыбался с фотографии. Только для нее носил цветы, прятал их под курткой зимой, только ее рисовал в альбоме, только ее руки грел и так и не осмелился ее поцеловать.
Почему-то в воспоминаниях о нем всегда была зима. Их первая прогулка по заснеженным улицам: поднимаешь голову и смотришь, как с фиолетового ночного неба падают снежинки, и смеешься от счастья. Потому что пьянит его присутствие рядом, пьянит робкое касание его руки, не страшно, что дома поругают за опоздание, ничего в этот момент не страшно, только бы стоять вот так, не двигаясь, держаться за руку и ощущать себя такой же легкой, невесомой и беззаботно счастливой, как кружащиеся над головой снежинки. Никогда после этого в чужих объятиях не кружилась так голова, никогда мужская любовь и страсть не дарила такого полета и такого полного окрыления, как будто паришь над заснеженными домами, над дымом из труб, над светящимися окнами и макушками деревьев.
Он уехал, так и не сказав ей тех слов, но тогда это было неважно. Тогда казалось важным не показать, что расстроена, не расплакаться при всех, а умело клеить улыбку на трясущиеся губы и желать счастливого пути, пряча глаза. Потому что, увидев немой вопрос и укор на его лице, она не смогла бы, просто не смогла бы показаться равнодушной и веселой. Ведь он уезжал. Уезжал надолго — может, навсегда. Уезжал в страну, гда люди говорили на их языке, но эта страна никогда не была и не станет ей родной. И она ненавидела эту страну, куда мечтала поехать с детства, потому что она отобрала его, человека, который разбудил в ней непонятные чувства. Она не знала, как они называются, но почему-то ночью, лежа в кровати, когда она представляла, как проведет рукой по его губам, ей становилось горячо.
Потом было взросление, первые неуклюжие попытки влюбиться, потом поцеловаться. Школа, экзамены, выпускной вечер и первый мужчина. Были чувства, была страсть, но часто, смотря в глаза знакомым мужчинам, она пыталась найти ответ на вопрос, почему же они все так не похожи на него.
Через несколько лет она получила письмо. Незнакомый вроде бы почерк, но отчего-то забилось сердце. Пара фраз, робкий привет и адрес. И опять знакомое ощущение полета над фиолетовым небом. Она столько ждала, искала это ощущение в чужих постелях, горячих объятиях и бешеных поцелуях. Но его не было. А теперь только от взгляда на ровно выведенные буквы она вновь почувствовала себя тринадцатилетней девочкой, держащей за руку мальчика, живущего в соседнем дворе. И будто не было этих долгих лет разлуки, житейской мудрости, обломанных крыльев, падений и взлетов. Будто никто никогда не дотрагивался до нее ни руками, ни мыслями.
Письмо в ответ она писала несколько дней. Уместила на один тетрадный листок всю кривую своей жизни: работа, институт, семейное положение, дожди и планы. В ответ приходили нежные, как первый поцелуй, письма, и все, что когда-то не смогли или не успели сказать друг другу, пылало на листочках в клеточку. Она писала длинные письма об одиночестве, разлуке и несбывшихся надеждах, а он коротко отвечал: "Жди, я приеду, обниму, вытру слезы". И она ждала. Целовала странички, которые трогали родные руки, желала спокойной ночи фотографии, где он улыбался только для нее, и ждала письма. И в тот снежный день, в канун Нового года пришло письмо. Он писал, что любит, будет любить всегда, вечно, что теперь он не дома, что будет суд. Что разлука — это очень долго и страшно. Что ждать не все смогут. Тем более за тысячи километров друг от друга. Что всегда хотел сказать, что любил ее одну и в каждом женском лице искал похожие черты. Что о дочке мечтает — так же, как и она. Вот только суждено ли этому сбыться?
Она не сомневалась. Она знала, что ждать будет столько, сколько будет нужно. Главное — дождаться.
Но письма прекратились.
Прошел год, потом два, потом еще и еще. Писем не было.
И даже всемогущая передача "Жди меня" молчала о ее случае. Кто-то кого-то находил, кто-то был счастлив. И она, не скрывая слез, плакала за них и мечтала только об одном — был бы жив.
И больше никогда-никогда не летала в фиолетовом небе. И снежинки были совсем обыкновенными кусочками замерзшей воды.
А сегодня утром почему-то пришло странное чувство. Как будто знаешь, что тебя ждет подарок, но не знаешь какой.
Снег сегодня был необыкновенный, смешно скользили сапоги по дороге, и соседские дети весело играли в снежки. Хотелось вдруг рассмеяться в голос, улыбнуться прохожим и помахать варежкой играющему на гитаре длинноволосому юнцу. Солнце слепило глаза, и она даже не успела заметить несущийся на скорости автомобиль. Боль была очень резкой и быстрой. Стало горячо и душно, захотелось встать, побежать куда-то, навстречу кружащимся над головой снежинкам и почему-то ярко-фиолетовому небу.
А где-то далеко тоже шел снег. И человек, смотря из окна скорого поезда, улыбался снегу как старому знакомому, который знает его тайну. Он знал, что едет туда, где его помнят и ждут, и от этого все светлее становилось на душе и больше не пугало темное небо. 
